|
И в самом деле, какие мелочи! Главное, что передали-получили, почти убили. Фото жертвы таинственно превратилось в бумажную ксерокопию. Так может, свидетели просто врут? В разных камерах сидят, по мелочам договориться не успели. Тут бы и начать поиск истины, как предписывается суду. Предписывается, да, видно, не в наше время. А ведь все эти показания занесены в протокол суда. Будущим поколениям в назидание.
Ради этих будущих читателей я должен сообщить, что даже внутри прокуратуры не все готовы были выполнять преступный план власти без оговорок. У некоторых оговорки все же были. Они не желали ставить под удар свою репутацию, бросаясь очертя голову в череду мелких и крупных процессуальных нарушений.
С начала процесса адвокатам противостояли два прокурора: от Генеральной прокуратуры, исчезнувший без следа и последствий для процесса через две недели, и представитель московской прокуратуры. После роспуска первой коллегии присяжных московского прокурора вывели из процесса. Якобы для работы по другому делу.
Можно ли было найти для бойцов Устинова дело важнее? Скорее всего, причины были иными. Локтионов, старый прокурор, не устраивал кураторов процесса. В первом слушании у представителя обвинения была очень четкая позиция по системе представления доказательств. Локтионов добросовестно двигался по эпизодам. Если свидетеля в суде не было, он прерывал заседание, так как считал, что это нарушит логику рассмотрения дела, выстроенную прокуратурой.
Для того, чтобы у присяжных выстраивалась определенная картина преступления, он твердо стоял на своем. И судья Олихвер сама начала предлагать Локтионову исследовать другие материалы, чтобы не терять времени. Тщетно: у прокуратуры есть позиция, и она пользуется правом исследовать доказательства в том порядке, в котором считает нужным.
Судья вынуждена была мириться с педантизмом прокурора на процессе, где приговор вынесен еще до начала. Проще говоря, Локтионов, судя по его работе в суде, совершенно не чувствовал его формального характера, очевидного судье. И пытался что-то доказывать, затягивая процесс безо всякой политической нужды.
На втором процессе все было не так. Он прошел почти мгновенно, всего было 18 судебных заседаний. Если на первом процессе обвинение исследовало все эпизоды, где были собраны доказательства, то тут позиция была иная. Двум новым прокурорам уже не надо было исследовать все. Они ограничились только изучением показаний Коровникова и подтверждавших его слова Эрбеса, Кабанца, Попова, Смирнова. Разумеется, заслушали и потерпевших.
В результате были исключены важнейшие доказательства и свидетельства. Так, в эпизоде с покушением на Костину в первом процессе участвовали очевидцы, обнаружившие первые результаты взрыва. Жильцы показали, что взрывное устройство находилось в месте, где взрыв не мог причинить никакого ущерба даже квартире матери Костиной. Не то что спавшим в ней людям. Это были живые свидетельства.
Во втором слушании дела Наталья Олихвер просто запретила защите вызвать их. Тогда адвокаты попросили зачитать их показания из протокола. И услышали в ответ: "Нет, эта фраза не будет оглашена". А ведь эти показания прямо подтверждали показания подсудимых на предварительном следствии о том, что они имели задание только напугать Костину.
Начало | << | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 | 72 | 73 | 74 | 75 | 76 | 77 | 78 | 79 | 80 | 81 | 82 | 83 | 84 | 85 | 86 | 87 | 88 | 89 | 90 | 91 | 92 | 93 | 94 | 95 | 96 | 97 | 98 | 99 | 100 | 101 | 102 | 103 | 104 | >>
|
