|
Ну а почему соотечественники Милорада бежали с фронта? Потому, что они "не мужчины", как он снисходительно выразился? Или они поняли, в кого превратятся и не захотели быть похожими на Миликича? В момент, когда он понял мой вопрос (задержка 5-7 секунд) я не сомневался, что Милорад огреет меня бутылкой и встал на всякий случай. Обошлось, но ему это стоило известного усилия.
Сама мысль была невыносима - он убил в себе человека ради родины и народа, а они остались чистенькими. Видимо он давно уже катал ее в голове. Часть ненависти к врагам не спеша, но неумолимо распространялась на своих. Ее становилось все больше. Хорваты и босняки из его жизни по окончании войны ушли, но без врагов он уже не мог. Ими постепенно становились сербы, хотя сам Милорад не сказал этого вслух.
В Москве, куда он уехал в 1998 г. от него отшатнулись все земляки, собирающиеся традиционно в кафе на Молодежной. Он бил их в мгновенно закипавших спорах. По военному, на поражение, как врагов. Он искал среди русских отличительные признаки особой порядочности, удивлялся, что вокруг него столько приличных людей. Сербы такими не были, он их не простил.
"Ты знаешь, когда я думаю о том, что по одной земле со мной ходит Милорад, мне становится стыдно, что я серб" - это сказал свидетель на свадьбе Миликича. По моей просьбе знакомые сербы вспоминали о Милораде только хорошее. И находили немало: работящий, чистоплотный, садовод, готовый понять собеседника, без претензий. И готовый убить в любую секунду. Даже за лишнее слово, даже серба.
Вечером в среду передо мной сидел психически надломленный человек, склонный винить в своих бедах кого угодно кроме себя самого. Он имел счеты ко всему миру, и с трудом скрывал это. Уже несколько раз я разоблачал придуманные им самим героические истории. Их было семь и я не стану их пересказывать. Как подросток, он так хотел быть героем и, без сожаления перешагивая через развалившееся вранье, воздвигал новую красивую ложь о своей войне. И все же вслед за этим он сам, без принуждения доставал из себя темные картины прошлого. Хотя, после того как перестал быть героем, меня Милорад тоже готов был записать во враги. Мне казалось, что в четверг он уже не придет.
Четверг. Палач.
 Но он пришел. О чем он думал ночью, не сказал. Но разговор начал как в прорубь прыгнул. Это был перелом, который он загодя готовил сам. Красивости исчезли, недомолвки тоже. Рассказ обрел простоту протокола. Уже в начале войны белградские "Вечерние новости" дали серию статей "Милорад Миликич, экзекутор". Это надо же было отличиться, чтобы заработать такое прозвище у своих. Я все пытал его: как можно совмещать карательные и боевые функции, да еще будучи офицером?
"Офицеры? Мы были солдатами, даже если носили офицерские звания. Звания доставались в то время слишком легко и за ними ничего не стояло: ни уважения товарищей, ни боевого опыта, ни семейной истории. Милошевич за одну ночь, когда пришел к власти в 1992 г. поменял 70 генералов, поставив на их место людей известных ему, но не слишком известных армии. Чего они стоили? Это быстро все узнали.
Начало | << | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | >>
|
