|
Сегодня Слон при деле. У него есть секретарша и офис на Красной площади. При желании он спокойно может поковырять в носу глядя непосредственно на Спасскую башню. И выглядит он также как и пятнадцать лет назад: тот же рост, вес, тот же объем. За богатый экстерьер коллеги его в свое время и прозвали Слоном. Он по прежнему добродушный большой трепач без возраста и умысла. Но квартирует уже на Красной Площади. На него гадят те же голуби, что и на Царь-пушку.
А были времена, Слон был простым смертным. Как все жизнерадостные люди он любил выпить и запудрить окружающим мозги. Не то, чтобы действительно любил – у него по другому не получалось. Даже если Слон искренне хотел сказать правду, всегда она у него выходила как-то в его пользу. При том искренностью своей он вгонял собеседников в оторопь.
Это он умел, это он понимал. Дам на вечеринках он выбирал непременно миниатюрных, для вящего контраста со своими габаритами. Слон брал в свой кулак размером с пивную кружку женскую ручку, прижимал ее мягко, с усилием кувалды, к своему левому соску и говорил, вращаясь в танце как дирижабль у причальной мачты: «Не пугайтесь. Когда вам еще выпадет такой случай? Через это место за одну минуту протекает приблизительно пять с половиной литров нерастраченной нежности». Враньем это не было. Но в дальнейшем обнаруживались нюансы. К утру дама точно знала, что нерастраченная нежность протекает у Слона в самых неожиданных местах.
Когда наша маленькая журналистка Милашина пришла спросить у Слона как у специалиста про теракт на Дубровке, тот как раз давал интервью. Много и с удовольствием. Поэтому выигрышные габариты Леночки были скрыты от него масштабом события. В результате она так и не осознала всей рискованности своего визита. А риск был, ибо Слон всегда применял против женщин смертельное оружие - правду.
Правда обязательно берет свое, даже если дама замужем и трезвая. Это Слон знал по роду деятельности: он работал чекистом. Не просто чекистом, а сотрудником центрального аппарата КГБ СССР, парнем не без придури, но отчаянным и оттого перспективным. В короткий период между 27 съездом КПСС и первым заседанием ГКЧП духовная партийность была уже не в почете, а мозги как инструмент оперработника еще не отрицались. И Слон стал начальником отделения.
В те годы прихотливая жизнь центрального аппарата замутила немало славных и извилистых карьер. Чекистский мозг на перепутье истории – организм трагический. На партийные собрания с некоторым недоумением еще ходили. Но вольнодумствующие традиции насчет выпить-закусить, присвоения, вручения и прибытия-убытия, зародившиеся после речи Хрущева на ХХ съезде, соблюдали свято. В питейных традициях советского офицерского корпуса обреталась устойчивость в период отмены статьи 190 прим.
Поскольку мне, как молодому сотруднику сразу же свалили на руки захламленную конспиративную квартиру в престижном доме со сгнившими трубами, мне же достались все застолья, именовавшиеся «офицерскими сборами». Горе это я мыкал молча, но в пожизненное пьянство по юности не впал. Здесь-то и произошло мое знакомство со Слоном. В аккурат на 20-е декабря, день чекиста.
Начало | << | 1 | 2 | 3 | >>
| 
