|
Близилось лето и боец становился мужчиной. Он ходил в ленинскую комнату смотреть на красивых дикторш из программы «Время» и даже записался в наряд на офицерскую кухню, чтобы украсть немножко колбасы. За окном было под 20 градусов и светило солнце. Он впервые захотел вкусно поесть.
Роковым утром 10 мая отпустивший усики Алишер заканчивал несение наряда внутренней службы и подметал пол спящей по случаю праздника казармы. Все-таки приятно, что наши деды подвели немцев под капитуляцию в такое чудесное время! Может быть, и все дело коммунистической партии прожило так недолго потому, что большевики начали свое мрачное строительство в стылом ноябре. И каждый год праздновали в эту безнадежную пору.
Внуки победителей сопели в казенных кроватях пружинной конструкции, а за окном вдруг резко потемнело. Это на часть надвигался облачный фронт. Алишер замер, тревожно глядя в окно. В считанные минуты спустилась мгла. На зазеленевшие газоны обрушился снежный буран.
Нас, жителей зоны вечно рискованного земледелия, снежным зарядом на майские праздники не удивишь. В России ведь, если голову приложить, и озимые до Красной Горки не созреют. Не то Алишер – у него дома в мае уже помидоры грунтовые едят. В ужасе завертел он головой, ища поддержки умирающему разуму.
Возле входа, у тумбочки, глядел за окно единственный не спящий в казарме боец, старший по наряду. Это был москвич с голубыми глазами и штык-ножом на пупке, в некоторой степени нахал. Старшина и Алишер не любили его из правильных соображений: говорил неясно и делать особо ничего не хотел. Не было в нем нужного армии рвения.
Но в ту страшную минуту затравленный северным климатом узбек метнулся к ленивому москвичу: «Кирилл, Кирилл, это что!?» Тот поначалу не понял вопроса, потом зевнул равнодушно: «Что-что? Все! Лето кончилось, зима пришла. Вот что. А ты чего ждал? И так уж жара затянулась. Через недельку-другую снег установится, пойдем мы с тобой Али валенки получать. Хорошо! Хочешь, я тебя на лыжах кататься научу?»
Это он зря, конечно. Праздничную казарму начал заполнять медленный тоскливый звук. Он все набирал и набирал мощность, как будто в Рижский залив в тумане медленно входил буксир с включенным на полную ревуном. Бойцы начали высовывать головы из-под одеял. Им казалось, их будят на праздничный завтрак. У стенки на четвереньках стоял узбекский солдат и, с монотонным воем, закатив глаза, бился головой о свежеокрашенную батарею. Бог ему в помощь.
Достоверное окончание этой истории не известно. Всякий свидетель толкует ее на свой лад. Легенда гласит, что Алишер не погиб. Некоторые утверждают, что он даже не сошел с ума, хотя это сомнительно. Правильнее всего считать, что боец разумом все-таки слегка подвинулся: говорить почти перестал, команды не понимал вовсе, а просто повторял все за товарищами. Еще он бросался гладить каждую встречную кошку, а улыбка у него стала редкой. И та была как из жести.
Но, поскольку легкую придурь в его родном кишлаке за беду не держали, родня и знакомые по возвращении танкиста домой ничего и не заметили. Они с гордостью разглядывали его дембельский альбом, где на обложке он, скрючившись, стоял на лыжах посреди сугроба и напряженно улыбался чужой улыбкой. Алишер молча ел сочную дыню.
Начало | << | 1 | 2 | >>
| 
