|
Январь 2004 года. В огромной финской сауне, перед которой висит табличка "Русская баня" сидят человек пять. Я среди них единственный русский. Потихоньку все сваливают из парилки в зону отдыха, скучаю один. Вскоре заглядывает наш паренек лет 14. Ужасно стесняется, присел сбоку на нижнюю полку, потом извинился зачем-то и вышел. Пора и мне.
Американцы развалились в плетеных креслах, лениво переговариваются и листают каталоги. Через четверть часа из бассейна поднимается тот же парнишка с резиновой шапочкой и очками для плавания. На руке - водонепроницаемые часы. Решительно направляется в парилку. У двери останавливается, возвращается назад и кладет на стол шапочку и очки. Снова - в парилку. Уже открыл дверь, но вернулся. Смущенно глядя в пол, снимает с руки часы и кладет под шапочку. Это правильно - часы парилку могут и не выдержать.
Пацан доходит до парилки и встречается со мной глазами. Смотрит на стол, задумался. Определенно признал во мне соотечественника и тревожится за часы. Вот так пугливые женщины решительно идут к лифту, но сворачивают к лестнице, увидев у двери незнакомого мужчину. Юный страдалец снова идет к столу, надевает браслет и делает движение в сторону парилки. Тут он опять соображает, что с часами туда нельзя, вспыхивает как маков цвет, хватает шапочку с очками и опрометью бросается назад в бассейн.
Парень явно не хотел оставить часы среди незнакомых людей, тем паче, что один из них откровенно русский. И одновременно стыдился своего недоверия. Его смущение было прекрасно как рассказ Гердта о стыде, охватившем его, когда пришлось снимать дворники со своей машины посреди двора. Американцы ничего не заметили, козлы. Даже голову не повернули.
|
